→
→
→
это жизнь с её невымышленным таинством
где на кратком человеческом веку
длится вечность и великое вмещается
в узелковую висячую строку
жизнь измеренная числами недробными
где галактике песчинка уподоблена
и вселенная бездонному глазку
то ли птахи то ли насекомого
где невольно обретённое искомое
бесконечно углубляется в себя
и затягивает в сумерки — а я
только следовать могу, куда ведёт оно.
это небо за туманными намётами
голубая быстротечная земля
и эпоха от рождения увечная
я не помню как я плыл сюда по млечному
мягко вспененному вёслами пути
и не помню как шатаясь восходил
из поросших сталактитовыми чащами
глыбоватых жерловин известняка
но скажу, когда припомню.
а пока
озираюсь, привыкая к настоящему.
↑↑↑
видишь там над чёрными лесинами
заволочье дымчатое, где
мчит упряжка волчье-
лебединая
воздух впереди и позади неё
словно жемчугами разодет
— влажными и снежными —
а понизу
проруби пробоины и прорези
пропасти и мёртвые поля
к ночи сотрясаемые ржавыми
грязно-маслянистыми составами
полными горючего угля
бурого древесного и костного —
тут же лучепёрыми наростами
тускло стекленеют города
с валким сухостоем по периметру
с месивом подтаявшего льда —
тянется навязчиво и приторно
тянется всё то что я люблю
лишь за уязвимость — и за скрытную
тягу к полу-
ино-
бытию
↑↑↑
горестно
во всём чего хотел бы я
и ни поражений ни побед
кажется что время пустотелое
белый оккупировало свет
полностью —
и в призрачные полости
валятся бесплотными костьми
сущности предметы и явления.
если бы я мог их на мгновение
по ночной спирали низвести
к пращурам
до мел-палеогеновой
ящеричьей перистой шерсти
и оттуда выпустить в небесное
тихое как летняя межень
солнечное утро равноденствия
стаями овсянок и стрижей
щурками казарками и сойками.
снится мне рассвет над новостройками
с розовыми стёклами огней
персиковым пухом отороченных
снятся незатейливые вотчины
детские следы-поводыри
пыльные алмазы на обочинах
пыльные на ветках янтари
всё моё сегодняшнее здешнее
но до невозможности прозревшее
вспыхнувшее правдой изнутри
↓↓↓
вечные репьи под подоконником
вечная гроза под потолком
сызмальства со мной громопоклонником
цокая зелёным языком
почва говорит —
и что ответить ей,
путаясь в приметах и отметинах,
робко разбирая по складам
слово, из которого я сам
сотню раз был вылеплен по-новому?
Мать моя в одежде можжевёловой
в облаке таёжной полутьмы
отче с колесницами тяжёлыми
с чалыми степными лошадьми
слышите за далью за деревьями
за лесным нечёсаным руном
ждущие? я мыкаюсь во времени
будто в лабиринте кровяном
пахнет бойней
треском электричества
глухо обмякающими бычьими
тушами и видится в чаду
пуп земли надорванный и мокнущий
отче я пройду и это поприще
если и взаправду здесь найду
двенадцатилистую звезду
вмёрзшую в людскую гололедицу
мать моя небесная медведица
если мне и вправду предстоит
то неизъяснимое что светится
истинное
скромное на вид
↓↓↓
там где сумрак тянет из ольшаника
жабью бородавчатую пясть
если к отсыревшему лишайнику
ухом навострившимся припасть
слышно как полязгивая катится
долгая история предательства
с проблесками молний
и порой —
красными сигнальными разрывами.
Память перебежками пугливыми
прячется под лубом и мездрой
сматывает удочки мицелия
в тёмное подвздошие болот
путает беспромашно-бесцельную
ниточку которая ведёт
тропами прямыми и обманными
к сердцу непостижности всея
где мой брат с ножом обсидиановым
павший от кремнёвого ружья
где моя сестра оговорённая
родина ещё не раскроённая
на куски кровавого тряпья
небо где стервятники-князья
падали не ждут над эшафотами?..
между искажёнными широтами
скачут и кривляются дымя
смерчики сернистого огня
зреют неразборчивые шёпоты
если не возмездие, то что это?
→
→
→
Барабанные подземные созвучия
лишь отчасти приглушает кутерьма.
Что-то завтрашнее, что-то неминучее
грозовыми облаками нахлобучено
на сегодняшние шаткие дома,
осаждаемые ветром и трясинами.
Беспокойно дремлет воздух под рябиновой
чернотой
и в средостении его
неусыпное жужжит веретено
пересчитывая способами разными,
что простится нам и что не прощено
но растение, ребёнок и щенок
уцелеют, потому что так предсказано.
И земля не оскудеет ясноглазыми
домочадцами что светятся летя
между завесями долгого дождя
и деревьями набрякшими.
Мне кажется,
я рождён для послезавтрашнего дня.
Сладко хлюпает разъезженная кашица
тихо пляшет веретёнышко-волчок
баю-баю засыпающий на краешке
ты рассчитывал на большее, чем мог.
↑↑↑
двинувшись зелёно-фиолетовой
обморочной тучей кучевой
нас настигнет лето безответное
вечное
а больше ничего
мне о нашем будущем не ведомо.
может быть над мирными руинами
вымахнет в тропическом цвету
всё что здесь и с п о л н и л о с ь
а именно
дёрнувшись к зениту пересилило
смертную свою неполноту
или же на улицах заброшенных
густо занавешенных листвой
только и останется что крошево
рухнувшей иллюзии людской
— знать бы мне. но прежде всех создателей
жизнь моя того благослови
кто меня назначил испытателем
речи — и сигнальщиком любви,
издали похожей на отчаянье.
кто мне приказал среди молчания
между загноившихся прорех
времени — не самого печального
и не тяжелейшего из всех,
но непоправимейшего, — выступить
(с древними песчинками в горсти)
в путь — и кровеносно-травянистые
хмурые слова произнести.