❧ ❧ ❧

когда железный век пошёл на слом
размолотый крыльчатками турбин
и прессами своих же челюстей
я вспомнил как без пороха и мин
из галек деревяшек и костей
мой предок в сердце мира создал мир.

надеясь хоть какую-то найти
подсказку
что позволила бы мне
на йоту уподобиться ему
я двинулся в лесную полутьму
и все кого я встретил на пути
шипели мне: не вздумай не ходи
не суйся.
я смотрел через плечо
и шёл себе за миртом за плющом
чьи ягоды налившись по зиме
похожи на приплюснутую дробь
из дедовских подсумков. за корой
оливковой. за шёпотами змей.

и дальше: за разумным полусном,
где духов заклинает у костра
телесности прозревшей колдовство,
где чудища могли меня сожрать,
но вот: вместо того
кряхтит валежник хнычет перегной
секач и рысь проходят стороной

и если грянут выстрелы вдали,
то только с неба и из-под земли.

 ❧

и если грянут выстрелы вдали,
то только с неба и из-под земли
дуплетом. не двенадцатый калибр
не спрятанный в засаде карабин
но первая горошина дождя
и ей в ответ цветочный белый взрыв
из раструба направленного вверх.

когда для всех
настал железный век
я в каменный вернулся. для меня
не слипшийся от крови волчий мех
не бег оленя взятый на прицел
но ранний холод поздний цикламен
витые рожки мирного огня
пасущегося в чаще у корней
поваленного дерева. для всех
тротилово-плутониевый век
подходит к рубежу
скончания. а здесь щегол и дрозд
приветствуют восходы новых звёзд, —
и, значит, я когда-нибудь скажу:

я в дебри отправлялся за другой
добычей. за плетёнками ветвей
за вымершей чешуйчатой травой
за ящером парящим в синеве
но вот: вместо того
я выследил дракона сам в себе
скользя по исчезающей тропе

я выследил дракона сам в себе
и глаз его голодный и слепой
пробил обсидиановой стрелой.

 ❧

я выследил дракона сам в себе
и в логове его нашёл скелет
младенческий: мой собственный.
я взял
две бедренные косточки и в них
кремнём по семь отверстий просверлил.

они свистят о том каким я был
когда я не был. плачут и поют
о том, как время истину мою
сглодало раньше, чем отец и мать
мне дали жизнь. о рощах, где я мог
с косулями и зайцами играть.
о том, как на пещерный потолок
сходились тени, словно старики
к шатру вождя. и флейту из руки
никак уже мне выпустить нельзя:
зелёный плющ из дырочек пророс,
и пальцы мне обвил, и привязал
меня ко мне.

Вдали, за гребнем гроз,
перечит грому орудийный залп,
буксует век на грудах мёртвых тел,
вращая бронебашней-головой;
все шли за ним, и я пойти хотел,
но вот: вместо того
на круче встал, взглянул на облака,
коснулся костяного мундштука —

и сбивчивой мелодии ручей
назначил мерой совести своей.