После долгой грозы
будет пахнуть, как в детстве, — песчаным
просыхающим грунтом, —
и между раздвинутых штор
колыхнётся опять,
как туман, — и само за туманом, —
то неведомо что,

что мерещилось мне,
и вздыхало, и медленным валом
опускалось во двор,
где качались в траве фонари
колокольчиков бледных, —
и что меня увещевало:
говори, говори.

Всё тогда началось.
И сперва серебристой приманкой
несказанность блестит, —
а потом вырастает, шумя.
Потянувшись за тайной,
ты вывернешь речь наизнанку,
а она — наизнанку тебя,

и по кругу всю жизнь:
иногда из плавучих потёмок
выбираясь на свет,
иногда возвращаясь в предел,
где ворчала гроза,
где разбуженный ливнем ребёнок
шёл к окну босиком, —
и, вскарабкавшись на подоконник,
зачарованно в пропасть глядел.

Categories: Uncategorized